Рамиль Бадретдинов: «Полная боевая готовность – привычное состояние»

Накануне Дня защитника Отечества мы решили прийти на кухню к самому настоящему подполковнику, кавалеру ордена Мужества, главе поселка Нижняя Мактама Рамилю Бадретдинову. До встречи мы терялись в догадках: что будет готовить человек военный. Кашу из топора?..

«Бабушка, я проснусь под запах блинов?»
– Кашу из топора не будем готовить, дома всего лишь один топор, – надевая фартук, сразу развеял наши догадки Рамиль Акрамович. – Мы решили испечь блины. Это традиционное воскресное блюдо нашей семьи, тем более впереди весна, Науруз и Масленица, а блины – символ солнца. И если раньше, до рождения внучки, традиция была не столь совершенная, эпизодическая, то с рождением Мирославы, она стала действительно традицией. Бывая у нас на выходных и ложась вечером спать, она обычно спрашивает: «Бабушка, я проснусь под запах блинов?».
Здесь мы сделаем небольшое лирическое отступление: у супругов Бадретдиновых двое детей – сын Руслан и дочь Айгуль – и четверо внуков – Амир и Лина, Мирослава и Глеб. Как дети и внуки – частые гости в их доме, так и блины – любимое и непременное блюдо на столе.
– Рецепт этих блинов передала нам тетя Тоня, – рассказывает супруга Рамиля Акрамовича Ландыш Габдельбаровна. – Мы поженились, когда Рамиль учился в Ульяновском танковом училище, сразу после окончания училища уехали в Клайпеду, переезжали с места на место, опыта готовки у меня не было, а мама была далеко. В Забайкалье, в городе Сретенске – втором месте службы, Рамиль Акрамович снял нам домик-зимовье, и мы подружились с его хозяйкой тетей Тоней. Она-то и передала нам этот рецепт приготовления блинов – ему почти 30 лет. Тетя Тоня была нашей помощницей во всем: она рано осталась вдовой, потеряла дочь, и мы, видимо, стали для нее семьей.

Итак, для теста для блинов необходимо три яйца – их взбиваем венчиком, добавляем стакан-полтора молока, снова взбиваем, добавляем щепотку соли и 2-3 столовые ложки подсолнечного масла и муку, чтобы получилось тесто густоты сметаны. Взбиваем до тех пор, пока не останется комочков, и в процессе размешивания добавляем чайную ложку соды, гашеную уксусом, или половину пакетика разрыхлителя, и потом разводим тесто теплой некипяченой водой до жидкой консистенции.
Взбив тесто, Ландыш Габдельбаровна передает бразды правления супругу, замечая при этом, что самое главное для выпечки блинов – сковорода, она должна быть толстостенной. Ее надо хорошо раскалить на умеренном огне, и только потом выпекать блины, смазывая готовые сливочным маслом.

Выпекая блины, Рамиль Акрамович мастерски орудует половником, сковородкой и лопаточкой. По его ловким движениям чувствуется, что на кухне он далеко не гость.
– Часто доводится готовить? – подступаю я с вопросами к нему.
– Доводится. Все знают, что мужчины готовят вкуснее, потому что готовят от души, не по рецепту, не жалея продуктов. Жареная картошка у меня получается замечательно – дети и внуки ее обожают.
– А блины с чем любите?
– Мы любим просто блины, а внуки – со сгущеным молоком и какао, чтобы рисовать на них солнышки и сердечки.
– Сердечки – это актуально, сегодня – День влюбленных (от ред. наша встреча состоялась 14 февраля). А жену вы поздравили с праздником?
– Да, – кивает головой Рамиль Акрамович, показывает на розы, стоящие в вазе, и добавляет:
– Я люблю делать подарки, подхожу к ним творчески, не ординарно, чтобы имениннику они понравились.
– Вы прямо сломали стереотип: обычно люди военные все делают по уставу, дисциплина у них строгая…
– Дисциплина и у меня на первом месте. Да, бойцов я «гонял», но после штурма Грозного, ранения – мне сильно изувечило лицо – и возвращения в пункт постоянной дислокации солдаты искренне меня благодарили: «Спасибо, товарищ капитан, что вы нас «гоняли». У меня в роте было меньше всего потерь. Я заставлял солдат думать, объяснял, что если они что-то не доделают, то произойдет непоправимое.

Беседуя, мы не заметили, как закончилось тесто, и Рамиль Акрамович с Ландыш Габдельбаровной начали наполнять блины начинкой: рисом с фаршем, творогом, икрой. К блинам подали сметану, клубничное варенье собственного приготовления. Вкусно! С ароматным чаем и блинами мы и повели дальнейший разговор.
«Все нормально. Ранен. С Новым годом!»
– Мы никогда в отпуск порознь не ездили. Переезжая из гарнизона в гарнизон за мужем, я ни разу не уезжала к родителям, – рассказывает Ландыш Габдельбаровна. – А переездов в нашей жизни было много: Ульяновск, Клайпеда, Сретенск, Билитуй, Самара, Альметьевск… Сослуживцы мужа и поныне частые наши гости. А я люблю готовить и угощать, и потому обожаю, когда в холодильнике есть заготовки – пельмени, манты, котлеты. Кстати, готовить про запас я научилась у сестры Альфии Габдельбаровны. Для работающей женщины это очень удобно. Мы и осенью много заготовок из овощей делаем: ничему, что растет в огороде, не даем пропасть.
– С огородом мы никогда не расставались: даже когда жили в Сретенске, тете Тоне помогали на ее участке. А уж в Билитуе на границе с Маньчжурией, где степь и степь кругом, сам Бог велел огородом заниматься. Кстати, когда там служили, у нас танковый взвод дежурил в полной боевой готовности: случись что – тут же бы вышли по приказу. Это был полк прикрытия границы.
– Рамиль Акрамович, а каково это жить в полной боевой готовности?
– Это привычное состояние… Ты постоянно, в любой момент готов к бою. Для примера: указ Бориса Ельцина «О пресечении деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики» вышел 9 декабря 1994 года, а уже 10 декабря наш батальон был развернут до полного штата, то есть до штата военного времени. За ночь в наш батальон были переведены кадровые офицеры из других подразделений, солдаты-срочники из Тоцкого учебного центра. Мы не рассуждали, мол, у нас семья, дети, за три дня подготовились, погрузились в эшелоны и пошли в Моздок. Солдат обучали в пути. И когда через трое суток мы пришли на войну, моя рота четко выполняла приказы.

…Война – это наша работа. Три офицера, три командира взвода из нашего батальона погибли в Чечне, из них двое – сыновья генералов. Война тем и страшна, что она не выбирает, кого взять.
– Знаю, что при штурме Грозного вас сильно ранило. Долго лечились в госпитале?
– Меня сначала увезли в полевой госпиталь в Толстый Юрт. Отек был такой сильный, что уха было не видно, глаз закрыт. Затем в госпиталь Владикавказа, долечивался уже в Ростове.
– А где в это время Ландыш Габдельбаровна вас ждала?
– В поселке Рощинском под Самарой, – вступает в разговор Ландыш Габдельбаровна. – Мы с мужем были самые старшие по возрасту, а поскольку все в гарнизоне жили одной семьей, к нам все шли за новостями. В неведенье мы были долго – с 14 декабря до 5 января не было вообще никаких вестей, но я успокаивала девчонок: если бы что-то случилось, нам бы уже сказали. Мы отправляли письма, посылки, но доходили ли они, мы не знали.
– Они пришли, когда я уже в госпитале был…
– Командир полка, начальник штаба остались в гарнизоне, они знали, что произошло 31 декабря, но нам не говорили. А к нам приехали племянники – Света с Олегом – встречать Новый год, и они мне не давали смотреть телевизор вообще. Включила я его только 1 января вечером. Как раз заново наряжала елку – без мужских рук она плохо держалась и постоянно падала, и тут звонок в дверь, и страшное известие: у подруги муж, командир батальона, погиб. Вот только тогда я включила телевизор, и первый кадр, который увидела, это подбитый танк, и из люка свисает тело погибшего офицера. И все это крупным кадром. Помню, я тогда сказала: «Это не Рамиль!». На следующий день пошли слухи, что все командиры танковых рот погибли, а я не верила, интуиция мне подсказывала, что он жив, хотя и вестей от него не было.
– Первого января перед операцией я передал текст для телеграмм, два адреса и деньги медсестре. Но она отправила их только через трое суток. И телеграмму Ландыш получила уже пятого января.
– Да, она пришла вечером четвертого января. Возвращаюсь домой с работы, в дверях записка: «На ваше имя получена телеграмма». И все! Всю ночь я не могла уснуть – переживала, что в ней?! Утром получила. Читаю: «Все нормально. Ранен. С Новым годом!». Вести мы получали по-разному: кто по почте, кто по слухам. Подруге пришло известие, что муж ее Семен, подполковник, погиб, но тело его не могут найти. Она заказала памятник, фотографию в траурную рамку поставила. В это время Рамиль уже вернулся домой долечиваться, мы с ним смотрели новости по телевизору и тут увидели, как из одного поезда в другой переводят военных на станции. И вдруг Рамиль как закричит: «Семен!» Тут же побежала к подруге, сообщила радостную новость, и она на следующий день уехала к мужу. Сейчас это легко вспоминать, а тогда…
Никем иным, кроме как военным, себя не представлял
– Рамиль Акрамович, ваш отец сразу после окончания Ульяновского танкового училища был направлен на фронт, дошел до Кенигсберга…
– Отец окончил училище и сразу попал на Курскую дугу. За два с половиной года участия в войне он был награжден орденом Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны первой и второй степени и многочисленными медалями. Отец не любил рассказывать про войну, и я его понимаю: война – это грязная работа. Когда меня в первый раз отправляли в Чечню, отцу был 71 год. Инвалид первой группы, он в одиночку отправился из Альметьевска в Самару проводить меня.
Супруга поехала его встречать на автовокзал. А наш выезд на сутки перенесли. И вот мы танковой колонной едем на вокзал. Проезжаем Николаевку, и я знаю, что где-то в автобусе едет отец. Увидел его и супругу, помахал им. Потом, уже вернувшись с войны и встретившись с ним, спросил: «Отец, что ты хотел мне сказать?» – «Чтобы ты не пил на войне!». Отец, кстати, рассказывал, что на войне они из подбитого танка вылетали за пять секунд, чтобы с танком вместе не взорваться и не попасть на мушку снайпера. Я своих научил выскакивать за семь секунд.
– Его жизненный пример сыграл роль в вашем выборе профессии?
– Только он и сыграл. Никем иным, кроме как военным, я себя вообще не представлял. И никакого иного военного училища, кроме Ульяновского, для меня тоже не существовало. После окончания школы я прошел медкомиссию, где выяснилось, что по здоровью я не прохожу – врачи обнаружили шумы в сердце. Мне посоветовали поступить в Ульяновское военное училище связи, я поехал, но не поступать, а посмотреть, что из себя представляет город, потому что знал, что все равно пойду учиться в танковое. Вернулся в Альметьевск, окончил Школу буровых кадров на одни пятерки. Всю зиму работал оператором по добыче нефти и газа, обходил на лыжах скважины. В марте 1982 года снова прошел медкомиссию – шумы ушли.
– А мама дала добро на поступление?
– По крайней мере, не противилась. За годы службы где только мы не побывали, сколько друзей приобрели, и поныне общаемся: то сами ездим в гости, то они к нам приезжают. Это друзья на всю жизнь. И годы службы я могу назвать самыми лучшими годами своей жизни: мы не кисли на одном месте, жили полноценной жизнью. Да были лишения, но мы их вместе преодолевали, и потому спустя тридцать лет – в прошлом году отметили жемчужную свадьбу – мы с супругой дружно живем. Причина нашей сплоченности и в том, что нам не на кого было опереться, кроме себя. И потому работу на мужскую и женскую мы тоже никогда не делили.
Ландыш подсчитала: за два с половиной года службы в Сретенске я только в командировках был десять с половиной месяцев, а остальное время – караулы, наряды, как говорится, через день на ремень. Домой приходил только переночевать. Ведь не зря песни про офицерских жен сочиняют и поют: сколько на их долю досталось! Ладно, я знал, что ранен, но жив, а она? О чем только в такие дни не думалось!
– Хочу сказать спасибо своим родителям за то, что они нас воспитали правильно: мы были неприхотливые, умели жить в разных обстоятельствах, – добавляет Ландыш Габдельбаровна. – Помню, у меня было красивое полупальто, но женщине-то все равно хочется обнов, но тут мы переезжаем в другой гарнизон, там этого пальто никто не видел, и я опять как будто в новом. Мы даже умудрялись родителям помогать: часть своего пайка им отправляли.

Так получилось, что у нас дом всегда был полон детей: к нашим детям приходили их друзья. Детских садов в гарнизонах не было, в городских места не давали. И вот тогда организовался мой первый бизнес: я начала смотреть чужих троих детей. Так, в однокомнатной и растили пятерых.
– То есть вы, Ландыш Габдельбаровна, были воспитателем…
– …официанткой в столовой для офицеров, а потом девять с половиной лет служила делопроизводителем вещевой службы. И здесь, в Альметьевске, в батальоне МЧС довелось служить делопроизводителем служб тыла.
– Значит, День защитника Отечества и ваш праздник!
– Получается, что и мой! Более того, я и поныне уверена, что, прежде чем взять человека на работу, надо дать ему возможность отслужить. Армия приучает к дисциплине и ответственности. И когда мужчины приходят устраиваться на работу, первым делом спрашиваю: «Служили?». И на вопрос, какая зарплата, в свою очередь интересуюсь: а у вас есть альтернатива? Нет! Устройтесь на эту работу и ищите лучшую. Сейчас к нам идут в дворники и молодые пенсионеры-мужчины. Я этому очень рада: потому что не место красит человека, а человек место. Уважаю тех, кто не боится любой работы!
Будет и тир, и биатлон, и лазертаг
– Как прошел переход на «мирные» рельсы: трудно было привыкать к гражданской жизни?
– У нас был постепенный переход от армии к гражданке. В августе 1997 году мы переехали из Самары в Альметьевск, и я продолжил службу в отделе военного комиссариата, где примерно 70 процентов – это гражданский персонал. В конце декабря 1999 года в третий раз побывал в боевой командировке в Чечне. Нужно было всего два офицера из Татарстана. Я согласился сразу.
Тем, кто привык к беспрекословному подчинению в армии, тяжело привыкать к мирной жизни – адаптация проходит сложнее. Но я и до службы был пунктуальным, меня, шутя, друзья называли «автобусом»: я знал, сколько минут мне нужно идти, чтобы дойти от одного места до другого. И пунктуальность, дисциплинированность помогают мне в работе и сейчас.
– А что еще помогает?
– Хорошая физическая форма – я не теряю ее и поныне. Каждое утро начинаю с 30-минутной зарядки, это улучшает кровообращение, энергии прибавляется, свежие мысли в голове появляются. Что касается саморазвития, то оно и сейчас продолжается – здесь вообще нельзя останавливаться, и надо уметь слушать и слышать людей. Особенно здравый смысл и умение слушать необходимы в нынешней моей работе, когда ежедневно приходится решать массу повседневных вопросов, общаться с людьми. К нам идут как к последней инстанции, и надо найти грамотное решение, ту самую золотую середину. И здесь самое важное – финансирование. Хочется сделать многое – планы большие по Нижней Мактаме. Надеюсь, все наши пожелания руководством района будут услышаны, и то, что не удастся сделать в год 50-летия поселка, возможно, найдет свое воплощение в следующих годах.
Сегодня я участвовал в «Лыжне России». Помню, года три назад, когда начинались массовые забеги на лыжах, зрителей вообще не было. Сегодня их много – именно тех, кто пришел посмотреть на зрелище, поболеть за своих. Народ заинтересовался, проснулся!..
– И вам важно разбудить Нижнюю Мактаму?
– Важно! Есть намерение поднять военно-патриотическую работу в поселке, и благодаря этому оторвать молодых людей от улицы, уменьшить число уклонистов от службы в армии. С Игорем Петровым, заместителем директора по воспитательной работе Нижнемактаминской школы № 2 мы спустились в подвал школы, где раньше был тир, – там до сих пор еще порохом пахнет. Детьми, а я учился в этой школе, мы принимали участие в республиканских соревнованиях по стрельбе. Так что тир будем возрождать, будет и биатлон, и лазертаг. Уверенность в этом есть.
– Успеха вам, Рамиль Акрамович, и с Днем защитника Отечества! Пусть все ваши намерения реализуются!
Лилия СЕДЕЛЬНИКОВА
Фото автора